Семья – это единство разных поколений. И, как вы догадались, речь пойдёт не о вечном конфликте отцов и детей, а скорее наоборот – о мудрости старших и той памяти, которую они бережно хранят и передают.

О героических событиях минувших военных лет можно многое прочитать, но я о них слышу из первых уст – от моего дедушки Геннадия Семёновича Дрягина. На момент начала войны ему было всего шесть лет, но память ясно сохранила каждый день 40-х. Мы привыкли, что война – это всегда передовая, сражения и атаки. Но была и жизнь в тылу, где тоже ковали победу. Пока взрослые отдавали все силы производству оружия для фронта, у детей были свои нелёгкие заботы.

– Как ты узнал о том, что началась война?

– Война была объявлена по радио, но я этого сообщения не слышал, зато увидел перемену в своих родителях. Было много волнения и переживаний. Понял, что-то неладное происходит.

– Военное время отняло у тебя возможность учиться?

– Помню в сорок втором году я пошёл в первый класс. Часто не хватало чернил, и мы их делали из сажи, не хватало бумаги, и некоторую часть домашнего задания я делал на газетах. Думаю, что тяжело было учителям преподавать. У нас была очень худенькая учительница, выглядела уже пожилой, хотя ей было немного лет. Как-то она упала в голодный обморок. Узнав об этом, моя мама дала в мешочке картошку и сказала: «Отнеси учительнице…».

Зимой все ученики заготавливали дрова, ведь в школе было печное отопление. Рядом был сосновый парк. Взрослые пилили, кололи, а мы носили.

– А голодать тебе приходилось?

– Семья у нас была большая – девять вместе с родителями, я был четвёртым ребёнком. Питались очень скромно, в основном заготовками со своего огорода. Самое вкусное это, конечно, парное молоко и хлеб. Один раз я вертелся, крутился за столом и опрокинул стакан. Мама отдала свой, но сначала я получил подзатыльник. В основном мы ели варёную картошку, а из крапивы суп варили. Весной и летом мы ходили в лес и ели круплянки – это молодые шишечки такие, и ягоды собирали.

– А во что вы любили играть?

– Как и все дети собирались кампаниями во дворе, делали луки со стрелами, играли в «войнушку», в прятки, летом купались. Детство всегда шалости найдет. Игрушки сами мастерили: сабли, пистолетики и прочие. В магазин не сходишь, не купишь, да и понятия такого не было. Я даже не знал, что может быть магазин игрушек. А вообще было всё: и дрались, и прозвища давали друг другу. Меня звали Гыныч!

– Кем ты мечтал стать, когда вырастешь?

– Я хотел исследовать Северный полюс на санях, запряжённых собаками. У меня даже пёс был, Верный. Я его запрягал и ездил до тех-пор, пока ему не надоест. Потом он начинал огрызаться, подкусывать меня, и я его отпускал.

– Вы – дети, твои братья и сёстры, помогали родителям в быту?

– Разговоров на эту тему никаких не было: обязанности были у всех. Мать меня просила дров принести, ну я сколько мог, столько и тащил. На пруд за водой для хозяйства ходил, а воду из колодца – для еды носил. Её пить не кипячёную можно было. Летом заготавливали дрова домой, отец привозил на лошадях длинные сосновые стволы. Мы их вручную пилили, не было тогда электропил, даже понятия такого не было. Во время войны обуви не было. И мать говорила, что если я хорошо закончу четверть, то она мне купит ботинки. Но откуда? Я залезал на чердак, находил там старую обувь, отцовскую или дедовскую, распарывал и сам себе валенки подшивал. Немного разные получались, но хоть что-то, не надо ждать, когда брат нагуляется.

– Хотел на фронт?

– Нет, я понимал, что таких маленьких не берут. А вот старший брат поехал, но потом его привезли к родителям и наказали. Чтобы не пускали таких «партизан». А вот двоюродный брат прошёл всю войну танкистом и дошёл до Берлина.

– Чем тыл помогал фронту?

– Наш трубопрокатный завод делал трубы для пушек и всю военную технику. Нижний Тагил, который около нас, там танки делали. На Урале в основном военные заводы были.

– Как ты узнал о Победе?

– В четвёртом классе был, собирался в школу, и услышал по радио, как объявили конец войны! У нас в углу комнаты стояло радио, по которому говорил Левитан: «Великая отечественная война, которую вёл советский народ против немецко-фашистских захватчиков победоносно завершилась…». Мы, конечно, все обрадовались. Все вышли на улицу, было тепло – май месяц. На Урале жары особо не дождешься, но это был особенный день. На улице играл оркестр, трубы, барабаны, люди гимн пели.

– Изменилась ли как-то жизнь после победы?

– Сразу – нет. Карточки были отменены только через два года. Осенью открылись первые магазины — промтоварные, во время войны их не было, только хлебные. На человека приходилось 250 граммов. Помню, мать дала мне карточку хлеба купить, а я потерял в её школе. Во время обеда ко мне подошла директор. Она нашла мою пропажу и ещё добавила карточки на сухое молоко.

Детские переживания самые яркие, чувства острее. Взрослели дети тогда очень быстро. Не до капризов было. Понимали, что идёт особое время. А воспоминания тех лет до сих пор тревожат душу. Память живет в наших бабушках и дедушках и продолжается в нас.

Текст: Мария Гревцева