Бабушка Клава и дедушка Ефрем! Мои прабабушка и прадедушка! Пусть вас давно нет с нами, мне рассказывали о вас, а сегодня расскажу я.
Есть на Кирилловской улице бывший доходный дом. Желваковой-Воронцовой, чисто питерский, с двором-колодцем, гипсовыми ангелами в парадной и дружными коммуналками. Жили в этом доме в одной из коммунальных квартир Клавдия Ивановна и Ефрем Дмитриевич Буровы и сынишка их Игорь.
В июне 1941 Буровы отвезли 4х летнего Игоря на лето в калининскую область, в деревню Василево к родственникам Ефрема, а через неделю началась война. Ефрем и Клава остались в Ленинграде, Ефрема, шофера сразу мобилизовали по гражданской специальности и, как только 22 ноября открылось движение по льду Ладожского озера, Ефрем стал одним из легендарных шоферов Дороги жизни, а Клава работала санитаркой в военном госпитале на Суворовском проспекте.
Бабушка Клава рассказывала, что выжить в блокаду ей помогала вера в то, что их сын жив и после войны его найдут, ведь известий об Игоре не было никаких, знали только, что деревня, как и вся Калининская область находятся под оккупацией. Ефрем постоянно находился на рабочем месте – шоферы жили в землянках, прямо у Ладоги и практически постоянно находились за рулем, времени для отдыха и сна совсем не было, ведь от их работы зависело снабжение блокадного города. Каждый водитель старался сделать три рейса в сутки, в лютый мороз, под бомбежкой, с постоянным риском уйти под воду вместе с машиной, это было за гранью физических возможностей. Несколько раз машина Ефрема едва не ушла под лед, но не бросал руль, тянул свою полуторку и побеждал в этой схватке со смертью.
К февралю 1942 года стало немного легче: увеличили количество шоферов, нашли замену погибшим и тогда Ефрему, как и другим шоферам, работавшим с первых дней существования ледовой трассы, дали три дня увольнения, возможность проведать оставшиеся в городе семьи. А самое главное, Ефрему дали дополнительный паек: банку сгущенки, банку тушенки и целую буханку хлеба. И вот пришел Ефрем со всем этим богатством домой, а в их коммунальной квартире горе: умирает от голода маленькая дочка соседки, уже вставать перестала. Так и отдал он свой паек соседскому ребенку, хотя и сам голодал, и Клава от голода едва шевелилась. Девочка выжила, а ее мать переживала, что ничем не может отблагодарить своих соседей и тогда женщина пошла на Большеохтинское кладбище, где всю блокаду была действующая церковь и там молилась за здоровье соседского ребенка. А Буровы все также ничего не знали о судьбе своего Игоря. Бабушка Клава и дедушка Ефрем очень тосковали по сыну, но и мысль о встрече с ним помогала им выжить в суровые дни блокады.
Когда 27 января 1944 года блокада была снята, Буровы сразу стали добиваться разрешения на выезд из города, Калининская область тоже уже была освобождена и можно было ехать за Игорем. В конце концов Клава получила разрешение и ее везли на попутных машинах коллеги Ефрема Дмитриевича, военные шоферы. Приехала Клава в деревню Васильево. А деревни нет: все сожжено, только вырыты землянки и в них живут люди, а посреди деревенской дороги сидят мальчишки и играют в ножички. Клавдия Ивановна подошла к ним и спросила, где живут Буровы, а в этой деревне было очень много семей с такой фамилией, и бабушка стала искать семью в, которой живет мальчик из Ленинграда по имени Игорь. Она расспросила жителей и ей сказали, что в деревне было несколько детей из Ленинграда, ведь многие отвозят детей на лето в деревню и даже Игорей было несколько, поскольку это было популярное в те годы имя и один Игорь из Ленинграда умер год назад, не выдержав тягот жизни в оккупации.
Страшно представить, что пережила в этот момент Клава, но оказалось, что умер другой мальчик, а ее сын был среди тех самых мальчишек, к которым она обратилась по пути. Через столько лет, после стольких лишений мать и сын не узнали друг друга.
Клавдия забрала сына в Ленинград, но им пришлось взять с собой бабушку Настю, бабушку у которой Игорь прожил 3 тяжелых года, Игорь и две двоюродные сестры Зина и Лида, их матери забрали немного раньше в Калинин. Игорь не хотел никуда ехать без бабушки, она 3 страшных года заменяла ему мать. Все вместе они поехали в Ленинград, а через год закончилась война. О моих предках-героях мне рассказали бабушка и мама, а меня назвали в честь дедушки Игоря, ребенка, детство которого опалила война.
Игорь Ермолаев
